Проза, поэзия, - душевных дел страницы)

[Juljchik]

Мне очень хочется верить, что большинство женщин с валяющимися по дому мужскими носками просто не сталкиваются. Но нижеизложенная история, возможно, пригодится тем, кому эта мелочь портит жизнь.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Каких-то особенных отношений с носками у Сани не было. Он их просто снимал и, перешагнув эти не слишком завлекательные колобочки, шёл в душ. Ну, или ужинать. Или по другим бытовым делам. Короче, носки его не нозили вообще.

Саня клялся (и, скорее всего, это было правдой), что процесс снятия и захоронения носков проходит у него автоматически. В этом был свой плюс – каждое утро (и даже приехав в обед на перерыв домой) он надевал новую пару. Но был и свой минус – раз в месяц носки закупались большой партией, чтоб пополнить собой легион чулочно-носочных изделий, рассеянных по дому.

Лежа где-нибудь на ковре, носки, по Саниному мнению, могли слиться с рисунком и органично вписаться в квартирный ландшафт. А заботливо спрятанные за кресло, спокойно лежали там, в тишине и покое, никого не трогая. Затолканные под ванну, они вообще напоминали о себе только тогда, когда требовался тазик – помыть обувь. Тогда носки выгребались большим ворохом, лежали пару дней на полу, после чего задвигались опять. До лучших времен.

Продолжалась эта идиллия до тех пор, пока в санину жизнь не ворвалась Ирочка. А у Ирочки… Глаза – два брильянта в три карата, локоны, губки – песня…
Семейное счастье впорхнуло в квартиру, даже не обратив внимание на то, что за входной дверью тоскуют два носка-сиротки… Один серый, другой белый.

Помимо жены-красавицы в санин дом пришел уют. Добивалась его Ирочка с усердием, свойственным практически всем свежезамужним молодым женщинам. Все сияло, сверкало, пахло мебельной полиролью и «Мистером Мускулом». Поэтому первые робкие носки сначала появились в коридоре. Затем они стали ночевать у кресел: то вместе, то порознь - как придется. Потом за прикроватной тумбочкой обнаружилась богатейшая залежь… Потом на кухне за гардиной…

Спустя полгода, Ирочка, выметая из-под дивана очередные «стратегические запасы», вдруг села и расплакалась. Она честно призналась себе, что все традиционные методы убеждения - от мурлыкающего «котя, ну опять я кое-что обнаружила…» до истеричного «ёлы-палы, ОПЯТЬ?!!» - не несут никаких положительных сдвигов. Носки плодились и множились в какой-то немыслимой, с точки зрения науки, прогрессии, и обнаруживали себя не самым лучшим образом, неожиданно выпадая то там, то сям.

Философские погружения типа: «я его люблю и должна любить его носки…», манипуляции «милый, наши будущие дети будут точно так же раскидывать свои носки» и отвлеченные воззвания «к нам же приходят люди, а здесь – носки!» – действовали на Саню пару-тройку часов. После этого свежеснятая пара обнаруживалась под телевизором или на пушистом коврике в туалете…

В один чудесный вечер, придя с работы и обнаружив в газетнице в коридоре два комочка в нейтральный мелкий ромбик, Ирочка решила, что семейная жизнь дала пребольшую трещину, что её в этом доме никто ни во что не ставит, что дурацкая привычка Сане милее…

Там была ещё куча выводов, на которые способна женщина в состоянии аффекта, но не о том речь.

Покидав в рюкзачок нехитрый женский набор (женщина, не забравшая с собой всю косметику и одежду, вместе с вешалками, всегда надеется вернуться – прим.авт.) – собралась решительно уйти. Внутри всё клокотало от негодования, душа требовала непонятно какого возмездия, и план его сложился в Ирочкиной голове сам собой…
Саня пришёл домой в наипрекраснейшем расположении духа. Лёшка с Вовкой согласились помочь уговорить Ирочку ехать завтра на шашлыки, несмотря на «комариный сезон», завтра суббота, в пакете большущий копченый карп и девять бутылок «Балтики», короче… жизнь улыбалась и Сане, и его друзьям.

– Иришкин, я дома! – с порога объявил муж. – Я не один…

Включив в коридоре свет, Саня обомлел.

На крючках прихожей были самым непосредственным образом развешаны женские трусики. Белые, черные и красненькие… Красиво так… Они были новенькие, очень кокетливые, и пахло от них прекрасно. На лосиных рогах, там же, болтался забавный лифчик-милитари, радуя глаз своим камуфляжным колером.

Быстренько похватав женино «добро», Саня услал друзей на кухню, приметив краем глаза ещё пару женских причиндал, засованных за картины и расправленных на огромном кактусе в гостиной.

А в кухне… В кухне Лёшка с Вовкой уже неприлично таращили глаза на бюстгалтеры, примагниченные к холодильнику, на колготки, обмотанные вокруг карниза, и чулок с ажурной резинкой, спускающийся с люстры…

Пока друзья снисходительно ржали, вспотевший и всклокоченный муж коршуном летал по кухне, извлекая «дамское счастье» из всех мыслимых и немыслимых мест. Последней каплей был посудный шкафчик, куда уставший и злой как чёрт Саня полез за стаканами под пиво. Открыв дверцу, Саня, который всегда поражал сотрудников чистотой и ясностью речи, выдал целую серию непарламентских выражений… В каждый стакан и в каждую чайную чашку Ирочкой были методично затолканы силиконовые лямочки, стринги, гольфики и тому подобная штучно-кружавчатая продукция…

Что ж поделать, демонстрация была рассчитана только на Саню… Кто ж знал, что присутствие Лешки с Вовкой придаст ей такой оглушительный успех …

«Используй силу противника против него самого» – учит древнейшее японское боевое искусство. Уже третий год Саня, посмеиваясь, складирует носки только в бельевую корзину. И своего сына, двухлетнего Славку, учит…
И, на мой взгляд, самое главное в этой истории то, что своим противником Ирочка считала отнюдь не любимого мужа, а его неистребимую привычку. И, наверное, шоковая, но яркая и креативная акция была той самой силой, которая привычку одолела…

[Kolovrat]

На одном из симпозиумов встретились четыре лингвиста: англичанин, немец, итальянец и русский.
Речь зашла о языках.
Начали спорить, а чей язык красивее, лучше, богаче, и какому языку принадлежит будущее?

Англичанин сказал: “Англия - страна великих завоевателей, мореплавателей и путешественников, которые разнесли славу её языка по всем уголкам всего мира. Английский язык - язык Шекспира, Диккенса, Байрона - несомненно, лучший язык в мире”.

“Ничего подобного”, - заявил немец, - “Наш язык - язык науки и физики, медицины и техники. Язык Канта и Гегеля, язык, на котором написано лучшее произведение мировой поэзии - “Фауст” Гёте”.

“Вы оба неправы”, - вступил в спор итальянец, - “Подумайте, весь мир, всё человечество любит музыку, песни, романсы, оперы! На каком языке звучат лучшие любовные романсы и гениальные оперы? На языке солнечной Италии”!

Русский долго молчал, скромно слушал и, наконец, промолвил: “Конечно, я мог также, как каждый из вас, сказать, что русский язык - язык Пушкина, Толстого, Тургенева, Чехова - превосходит все языки мира. Но я не пойду по вашему пути. Скажите, могли бы вы на своих языках составить небольшой рассказ с завязкой, с последовательным развитием сюжета, чтобы при этом все слова рассказа начинались с одной и той же буквы?”

Это очень озадачило собеседников и все трое заявили: “Нет, на наших языках это невозможно”. Тогда русский отвечает: “А вот на нашем языке это вполне возможно, и я сейчас это вам докажу.
Назовите любую букву”.
Немец ответил: “Всё равно. Буква “П”, например”.
“Прекрасно, вот вам рассказ на эту букву”, - ответил русский.

Пётр Петрович Петухов, поручик пятьдесят пятого Подольского пехотного полка, получил по почте письмо, полное приятных пожеланий. “Приезжайте, - писала прелестная Полина Павловна Перепёлкина, - поговорим, помечтаем, потанцуем, погуляем, посетим полузабытый, полузаросший пруд, порыбачим. Приезжайте, Пётр Петрович, поскорее погостить”.
Петухову предложение понравилось. Прикинул: приеду. Прихватил полуистёртый полевой плащ, подумал: пригодится.
Поезд прибыл после полудня. Принял Петра Петровича почтеннейший папа Полины Павловны, Павел Пантелеймонович. “Пожалуйста, Пётр Петрович, присаживайтесь поудобнее”, - проговорил папаша. Подошёл плешивенький племянник, представился: “Порфирий Платонович Поликарпов. Просим, просим”.
Появилась прелестная Полина. Полные плечи прикрывал прозрачный персидский платок. Поговорили, пошутили, пригласили пообедать. Подали пельмени, плов, пикули, печёнку, паштет, пирожки, пирожное, пол-литра померанцевой. Плотно пообедали. Пётр Петрович почувствовал приятное пресыщение.
После приёма пищи, после плотного перекуса Полина Павловна пригласила Петра Петровича прогуляться по парку. Перед парком простирался полузабытый полузаросший пруд. Прокатились под парусами. После плавания по пруду пошли погулять по парку.
“Присядем”, - предложила Полина Павловна. Присели. Полина Павловна придвинулась поближе. Посидели, помолчали. Прозвучал первый поцелуй. Пётр Петрович притомился, предложил полежать, подстелил полуистёртый полевой плащ, подумал: пригодился. Полежали, повалялись, повлюблялись. “Пётр Петрович - проказник, прохвост”, - привычно проговорила Полина Павловна.
“Поженим, поженим!”, - прошептал плешивенький племянник. “Поженим, поженим”, - пробасил подошедший папаша. Пётр Петрович побледнел, пошатнулся, потом побежал прочь. Побежав, подумал: “Полина Петровна - прекрасная партия, полноте париться”.
Перед Петром Петровичем промелькнула перспектива получить прекрасное поместье. Поспешил послать предложение. Полина Павловна приняла предложение, позже поженились. Приятели приходили поздравлять, приносили подарки. Передавая пакет, приговаривали: “Прекрасная пара”.
Собеседники-лингвисты, услышав рассказ, вынуждены были признать, что русский язык - самый лучший и самый богатый язык в мире.

[obedanet]

Из ранних переживаний

Я трезвый был и был не прав!
Но извинился,что же боле?
Благоволить простить меня — разумный шаг!
Шаг доброй воли..

Назвал Вас толстой? Я подлец!
И нет словам тем опрадания!
Я целовать Ваш гибкий стан, -
Готов до чувства бессознания!

Мадонны образ! Цвет богем!
Мечтаний дивная зазноба!
Ещё чуть-чуть по «пятьдесят»
И я весь Ваш,снесу до гроба!

Как Вы прекрасны,слов уж нет!
Перо Рембрандта.. Кисть ли Блока...
Стучание сердца — как навет,
Нам данный в путь,в врата порока...

....Простите,мыслям волю дал!
Но Вы чертовски сексуальна,
Любезный,ты б ещё по «сто» нам дал!
Нам трезвость,и-ик,не актуальна!

Сегодня будет — как всегда!
Любви во страстности порывы!
И в превкушении наготы,
Рубашки на груди разрывы...

... Пушинкой Вас к себе я внес..
Кровать приветственно скрипела..
Частично телом чуть привстав,
Вошел куда-то в Ваше тело...

И пусть!! Пусть безрассуден это шаг!
В нетрезвости момент желания!
В любви признались... И не раз,
Свершили акт миросоздания!